Арсенал эволюции [= Онкоген] - Андрей Морголь

— Никого я не убивал… — Ответ заставил волшебника в ужасе вытаращить на меня глаза.

Пришлось поведать о своей махинации с посланницей Важимира-Осао, чем, впрочем, не очень-то удалось утихомирить чародея.

— С ума сошел! — кратко подвел черту под моим повествованием Скокс.

— Действительно, — согласился Атом. — Слишком рискованно. Лучше было бы, конечно, убить ее. Спокойней. Но, раз уж все так удачно сложилось…

Конечно, легко говорить, когда десяток-другой голов за жизнь уже снес. А ежели никогда раньше не приходилось людей до смерти доводить? Тут еще даму, как назло, приговаривать пришлось бы. А если бы на ее месте вообще оказалась какая-нибудь маленькая девочка с косичками, розовым бантиком, на трехколесном велосипеде, с бибикалкой? Тоже в расход? В общем, нечего тут даже рассуждать — победителей не судят.

— Давай сюда письмо, — потребовал Скокс.

Я достал из-за пазухи конверт и протянул его чародею, предупредив:

— На него начальник чародейских расследований наложил заклинание. Кто вскроет — руки сгорят вместе с письмом.

— Я тебя умоляю! Знаю я этих казмадских шарлатанов, Люмбелом недоделанных!

Скокс выхватил конверт из моих ладоней, немного поколдовал над ним и без тени опаски вскрыл… Конечности волшебника ничуть не пострадали. Вскоре чародей с издевательской ухмылкой оглашал тайны секретной переписки, местами вставляя свои едкие комментарии:

— «Ваше могущество! Нападение на Мидлонию отменяется! (Слыхали? Новость!) Вчера я ходил на допрос двоих задержанных возле границы с княжеством. Они оказались вражескими волшебниками. (Из них волшебники — как из меня писатель хвалебных од.) Во время допроса им удалось пленить меня и неизвестными чарами выбить память. Что произошло в каталажке — сказать не могу. Сегодня утром во время торжественного марша короля по городу мидлонцы организовали на него покушение. Убийца затесался в ряды личной гвардии Ванко. (Хорошо, хоть сударь убийца доспехи самого Ванко в цитадели не напялил — вот неувязочка получилась бы!) Пока небольшая кучка клоунов отвлекала всеобщее внимание ложным посягательством на жизнь короля (Поняли, как он окрестил наш отряд? Клоунами! Будто знал о нашем цирковом прошлом!), настоящий убийца подкрался к самодержцу сзади и заколол кинжалом! (Какой молодец, а?) Ближайшее время буду пытаться взять власть над Казмадом в свои руки. Жду ваших распоряжений». Если дождешься! — Скокс торжественно махал в воздухе листком с посланием.

— Я так понимаю — в королевстве нам больше делать нечего, — уточнил тем временем Атом.

— Нечего, — подтвердил я.

— Тогда возвращаемся в Гладу, — скомандовал поручик.

Волшебник уничтожил письмо так, что даже пепла не осталось. Вскоре мы, покончив с трапезой, всем составом выдвинулись в сторону ближайшей переправы через Вескер. Ничего примечательного с нашим отрядом в дороге не произошло. Возможно, там, в Линкосе, мы своими руками сделали то, что втайне давно мечтали осуществить многие приближенные к монарху. За нами даже погони никто не устроил — надо полагать, из чувства благодарности. Следующим утром на границе удалось прибиться к одному из многочисленных торговых обозов под видом охранников, так что наша группка перестала быть изолированной, влилась в коллектив дельца и абсолютно не привлекала к себе лишнего внимания. Вокруг только и было разговоров, что о смерти казмадского короля. Следовало поторопиться, если мы хотели выманить Кащера до того, как эти слухи продерутся в глубь леса.

По ту сторону Вескера нашу группу давно ждала служебная княжеская карета, в которую нас проводил плотный общительный мужичок в длинном плаще. Он заметил нашу компанию еще при прохождении формальностей на таможне, растолкал всех вокруг, размахивая какой-то бумажкой, пригрозил на всякий случай именем князя и деловито принялся тащить наш отряд к экипажу. Мне бы такого помощника, когда я на Польшу товар гонял. Ошарашенный торговец, нанимавший нас на работу, лишь провел растерянным взглядом своих дезертировавших охранников.

В карете находился начальник мидлонской разведки — блиставший, как всегда, своей невзрачностью сударь Мартолен.

— Поздравляю с отменно выполненной работой, — сухо поздоровался разведчик, хотя шампанского вокруг не наблюдалось. — Об успехе вашей операции уже донесли. Что с перепиской?

— Сообщение Кащеру о смерти короля Ванко перехвачено сударем Арсеналом, — отрапортовал Атом.

Карета между тем тронулась.

— Слава Перуну! — выдохнул Мартолен. — Мы уже готовились к тому, что с помощью нашей ложной системы общения придется убеждать колдуна, будто война все-таки началась. Это могло бы вызвать сложности. В конце концов — не дать результата.

— Ну а здесь, какие новости? — интересовался поручик.

Разведчик принялся деловито перечислять:

— Радзивилл Седьмой без труда перехватил власть над княжеством из рук Совета Старейшин. Многолетняя подпольная деятельность дала свои результаты. Но сейчас это не столь важно. Итак, теперь княжеские войска оттягиваются от границы на запад, к лесу. Основная часть стоит в одном переходе от Крипета. Князь хочет оставить в Гладе два пехотных и один кавалерийский полк южной бригады — на тот случай, если Казмад вдруг опомнится. Сегодня вечером Кащеру будет отправлено послание от лица Верховной Волшебницы Гиссандры с содержанием о якобы начале боевых действий. Также мы приложим выгодные нам рекомендации по времени выхода и оптимальному маршруту наступления армии нечистых. Медлить нельзя, иначе колдун узнает правду. Послание прибудет к нему через три дня, еще примерно столько же следует ожидать мобилизации его войск и выхода. Итак, у нас шесть дней, чтобы организовать встречу. К этому времени всех местных, живущих на предполагаемом пути нечистых, переведут в безопасные поселения. Наши последние подразделения вместе с его величеством покинут Гладу завтра утром. Вы, естественно, тоже.

Кто бы сомневался, что Радзивилл отпусками разбрасываться не станет. На самом деле я так устал от бурной деятельности со времен попадания на Поляну, что желал лишь одного — поскорей бы вся эта кутерьма закончилась. Хотя существовал еще один нюанс, который меня интересовал, — о нем я и спросил разведчика:

— Простите, сударь, может, случайно где-нибудь объявлялась Арлета?

— Кто? — Мартолен смотрел на меня с глубоким непониманием.

— Моя девушка. Та, что сбежала после поимки Гиссандры, помните? Я из-за нее три дня в комнате просидел. Радзивилл обещал, что поспособствует в ее поисках.

Начальник мидлонской разведки напряженно морщил складки на лбу, но вскоре вспомнил: